Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

Она помотала растрепанной головой по шелковым подушкам, но так и не опустила веки — смотря на него, — неотрывно, пристально, не отводя глаз.

Вильямсбург

— Дорогой Мэтью! Как мы и договаривались — осенью жду вас в Лондоне. Прилагаю адрес, по которому вам надо будет появиться, на Ладгейт-Хилл. Привратнику скажете, что вы пришли к мистеру Джону. Квартира в Париже вам будет готова. Не забудьте взять рекомендации у руководства вашей масонской ложи — хотя она еще официально не встречается, но во Франции вам придется близко работать с теми людьми, которые входят в ложу "Девяти Сестер". Поздравляю вас с получением диплома, искренне ваш, Джон.

Мэтью отложил шифровальную таблицу. Хмыкнув, повертев в руках золотую булавку с наугольником и циркулем, он бросил письмо в камин. Юноша посмотрел на пламя: "Отплыву из Бостона, заодно выясню, что там с Тео случилось. На севере эти патриоты хорошо дело поставили — все французские корабли сопровождаются их военным конвоем".

В дверь робко постучали. Подросток, негр, просунул в дверь кудрявую голову: "Мистер Мэтью, ваш батюшка".

Дэвид, отодвинув мальчика, появился на пороге: "Дорогой мой адвокат! Ну что, завтра услышим твое выступление?"

— Как лучшего студента курса, папа, — Мэтью обнял отца, вдыхая запах табака и кельнской воды. "Две речи, — он показал на стопку бумаг, аккуратно сложенную на столе, — одна на латыни, другая на английском. О Цицероне и о монархии, как наилучшем способе управления государством".

— И пусть эти демократы заткнутся, — пробурчал Дэвид. Опустившись в кресло, щелкнув пальцами, он велел слуге: "Забери там, у Томми две бутылки бургундского, паштеты всякие — накрой на стол, мы с мистером Мэтью перекусим".

Ореховые, красивые глаза Мэтью оглядели отца: "Тебе как будто сорок, папа. Даже меньше. Это деревенский воздух, я уверен".

— Только седею, — Дэвид коснулся короткой, ухоженной бороды. "Да, — он подмигнул сыну, — охота, прогулки верхом, и кое-что другое. Завтра после церемонии я заказал столик в этой вашей таверне Рэли, хоть с сыном своим побудешь немного, — отец усмехнулся, — ради приличия. И переночуй у нас, на постоялом дворе. Твоя жена скоро с ребенком окажется, надо же, чтобы он откуда-то появился, — мужчины расхохотались. Мэтью добавил: "Я отплываю из Бостона, папа. Надо будет перед этим там, в горах, все в порядок привести. Я сам это сделаю, приеду домой напоследок, семью навестить, — Мэтью поднял бровь.

— Говорить или не говорить о завещании? — спросил себя Дэвид, разливая вино. "Не буду. Я, может быть, еще его переживу. Ни к чему это".

Он поднял бокал: "За тебя, дорогой мой, за моего сына и наследника!"

Тонкие губы Мэтью улыбнулись. Он, чокаясь с отцом, вздохнул: "А что ты тогда за письмо в Лондон отправил, папа? Да еще и на военном корабле, чтобы уж наверняка. Правильно я сделал, что со всеми британцами тут подружился. Капитан Картер мне и проговорился, за обедом. Послание для Бромли, твоего стряпчего. Приеду в Англию и узнаю".

— Твой тесть, — Дэвид рассмеялся, подняв серебряный нож, — думаю, до Рождества протянет, а дальше — нет. Нам он больше ни к чему, — мужчина стал точными, изящными движениями резать мясо.

— А как? — поинтересовался Мэтью, накручивая на нежный палец золотой локон. "Задушишь?"

— Опасно, — Дэвид прожевал. "Томми мне доносит, что у мистера Теодора правая кисть начала двигаться. Сам понимаешь, нет ничего проще, чем оставить в его комнате шкатулку с пистолетами. Паралитик застрелился, не в силах нести бремя своей болезни. Случается сплошь и рядом, — Дэвид вытер губы салфеткой и вытащил зубочистку.

Мэтью закинул руки за голову: "Мне кажется, мышьяк лучше. Расстройство желудка, от него многие умирают".

— Он ест с моего стола, — возразил Дэвид, — будет подозрительно, если ему вдруг приготовят что-то отдельное. Тем более, если я закажу что-нибудь у вашего кондитера, тут, в Вильямсбурге. К тому же, — он потянулся, — в имении никогда крыс не было, зачем мне мышьяк? Нет, — он помотал черноволосой головой, — самоубийство лучше, никто не будет совать свой нос, интересоваться…

— Например, моя жена, — спокойно сказал Мэтью, разглядывая свои ногти. "Ты же тоже — собирался от нее избавиться, папа".

— Отличное у него самообладание все-таки, — Мэтью посмотрел на отца из-под длинных, темных ресниц. "Другой бы хоть покраснел, бороду погладил, а этот — как будто я ничего и не сказал".

— Вот родит второго сына, — тогда избавлюсь, — спокойно отозвался отец. "Несчастный случай, пожар, например. Или лодка перевернется, как встарь, — он улыбнулся и поднялся: "У меня еще деловые свидания. Завтра утром увидимся, милый. Храни тебя Господь, — Дэвид перекрестил его и поцеловал высокий, белый лоб.

— И тебя, папа, — улыбнулся Мэтью.

Он подошел к окну и зло пробормотал, глядя на то, как отец ловко садится в седло:

— Он еще три десятка лет протянет! Мерзавец, врет и даже глазом не моргнет. Собирается жить с Мартой до тех пор, пока его самого удар не хватит. Надо об этом позаботиться, — следующим летом, скажем, — Мэтью оглянулся на дверь спальни и достал шкатулку. Отпив из бутылочки темного стекла, он подождал, пока дрожь в руках прекратится: "Посмотрим, как оно сложится".

Мэтью лег на постель и одними губами прошептал: "Тео…". Он перевернулся, закусив зубами подушку:

— В Бостоне. В Бостоне постараюсь разузнать, что с ней. Дэниел, я слышал, ушел из армии, занимается подготовкой мирного договора с этими индейцами, ленапе. Говорят, он писал то соглашение, которое патриоты с французами заключили, в Париже. Юрист, — Мэтью выругался и вдруг поднял голову: "А если отец все ему оставил? Черт его знает. Папе все, что угодно могло в голову прийти. Ладно, сначала надо добраться до Лондона".

Мэтью поднялся и, закрыл дверь. Раздевшись, юноша оскалил зубы — она стояла перед ним, смуглая, высокая, выше него. Ее темные, тяжелые волосы падали на стройные плечи, от нее пахло розами. Тео, подняв голову, посмотрела на него — кровавыми ямами на месте глаз.

— Забью до смерти, — пообещал ей Мэтью, прикасаясь к себе. "Это только начало, дорогая рабыня". Он опустился в кресло, раздвинув ноги, и велел ей: "На колени!".

— Вот так, — сказал Мэтью, ковыряясь пальцем в ее ранах. "Скажи, что тебе хорошо, милая".

— Хорошо, — услышал он ее стон, и, тяжело дыша, — удовлетворенно улыбнулся.

Марта посадила сына на бархатную кушетку: "Сейчас доктор Макдональд тебе поцарапает ручку, но ты, же смелый мальчик, и не будешь плакать?"

— Не, — Тедди помотал головой, и указал на мать: "Как ты!"

— Совсем просто, — подумала Марта. "Надрез между большим и указательным пальцами, у меня — она посмотрела на нежную, в кольцах руку, — уже и не видно ничего. А Мэтью и Дэниела, наверное, их мать привила, раз Дэвид против этого".